Традиции  домашнего ткачества в семье моего деда Агафонова Михаила Михайловича


     Моя прабабушка, Агафонова Дарья Ивановна, 1906 года рождения, умела ткать половики. Её муж, Михаил Семенович, пропал без вести в начале войны, она растила моего дедушку Михаила Михайловича одна. Лишняя копейка в семье совсем не мешала, поэтому умелые руки прабабушки не знали устали по всем зимам. Заказов было много: такого красивого орнамента, как делала бабушка Даша, не было у других рукодельниц. Она придумывала его сама. Ткать прабабушка научилась у своей мамы.

Мой дед очень любит рассказывать нам с братом, как его мама ткала, а он ей помогал.
      Для изготовления половиков использовались толстые хлопчато-бумажные нитки и узкие полоски ткани – «уток».  Уток можно было приготовить из чего хочешь: старые простыни, рубашки, юбки, занавески – все шло в дело. Дедушка хорошо помнит, как вечерами они садились и рвали «мохры» - то есть старую одежду на полоски шириной сантиметра 2-3. Были ткани, которые не получалось рвать, тогда их резали большими ножницами.
     
 По воспоминаниям деда, ткала бабушка Даша при помощи «бёрд». В каждом бёрде было 8 «посменков», в каждом посменке 10 «зубцов», в каждый зубец вставлялись по 2 нитки.
     
     Дарья Ивановна  вбивала в стены комнаты большие гвозди без шляпок и начинала «сновать». От нижнего гвоздя на одной стенке она, держа в руке две нитки, шла к следующей стенке, заводила нитки на первом гвозде второй стенки шла к первой стенке ко второму гвоздю, затем ко второй стенке — заводила второй гвоздь и шла опять к первой стенке к третьему гвоздю и т. д. От количества вбитых гвоздей зависело, какой же длины надо сделать основу. 

      Если, к примеру, ей надо было наткать готовых половиков 40 м, то длина основы должна быть 45 м. Стенка в доме была 4,5 метра, — значит, надо было 6 гвоздей с одной стороны и 6 с другой. Если в «бедре» было 80 зубков, то, значит, восемьдесят раз бабушка должна была подойти и обогнуть каждый гвоздь. 
      Обычно часов с 10 утра и до 4 часов дня, почти без обеда и отдыха, она сновала и сновала основу. Потом она осторожно с 11 гвоздей снимала нитки и как-то по-особенному петлеобразно снимала весь плетень, аккуратно положив его в коробку. 
      Уже вечером этого же дня мой дед Миша помогал ей устанавливать «кросна» – ткацкий станок, а утром она потихоньку начинала аккуратно навивать основу на «навойку» (заднюю часть кросен). Потом, когда сын приходил из школы, сажала его рядом с собой, и он начинал подавать ей нитки-основу в «ниченки» - это такое приспособление из крепких ниток для того, чтобы образовался «зев». 
      Ниченок была пара, и нужно было не ошибиться, подавая нитки — раз в передние, а вторую нитку — в задние ниченки. Ниченки соединялись с подножками, которые лежали на полу, и бабушка ногами управляла лапками этих подножек. Наступишь на одну лапку — часть ниток опустится вместе с ниченками ниже, сантиметров на 8-10 — получится зев, куда бабушка при помощи челнока пробросит нитку утка. А если наступит на другую лапку, то нижние нитки пойдут вверх, а верхние – вниз. Затем надо прихлопнуть бёрдом, которое вставлено в «билы» — для того чтобы нитки утка ложились плотнее друг к другу. 
     В челнок вставлялись цевки – деревянные палочки длиной 8-20 см и толщиной 5-6 мм. Обычно двух-трёх цевок с утком одного цвета хватало на одну полоску 10-12 см (клетка), затем делалась перетычка из двух ниток однотонного светлого утка и ткалась следующая клетка. 
      Очередность чередования цветов друг за другом согласовывалась с заказчиком. Обычно уток делали пяти-шести цветов. Когда натыкалось две-три клетки, готовый половик наматывался на переднюю часть кросен – «пришву», а с задней части – навойки - подавалась новая порция основы. И так раз за разом. 
      Если все было нормально, то за весь день можно было три-четыре метра соткать. По воспоминаниям деда Миши, когда его мама ткала, она очень любила петь песни.

         

Ткацкий стан в школьном музее


     Умерла бабушка Даша в январе 2001 года, ей было почти 95 лет, а мне всего полтора года, поэтому я ее совсем не помню. А  вот мой папа Алексей Михайлович хорошо помнит, как бабушка Даша ткала половички. Они с братом очень внимательно следили, как ловко она работает. Они тоже рвали старые вещи на полоски, а в награду им доставались бабушкины песни и пустые деревянные катушки от ниток, из которых можно было смастерить много интересных вещей. Когда бабушка стала старенькая, станок отправили на чердак. Не было уже такой необходимости в половичках: сначала появились фабричные дорожки, а затем и паласы. Но, как оказалось, заменить эти самотканые половички  они так полностью не и смогли: нет в них той теплоты, доброты, любви, которую вкладывала бабушка Дарья в свои труды.

После себя она оставила «приданное» для обоих внуков – два больших рулона половиков. «Чтобы помнили», - говорила она. И мы помним, ценим. 

  

Половички из прабабушкиного наследства.

 

Дедушка объясняет мне принцип работы ткацкого станка

Один из охранившихся фрагментов станка: бёрда, вставленные в била

Мой дедушка Михаил Михайлович - мастер на все руки. Я никогда не видел его сидящим без дела. Его руки всегда что-то мастерят. Один период он увлекался вырезанием деревянных ложек.  Попросил папу привезти липовое бревно, распилить и разрубить на чурбачки.  Инструментов в его ящичке множество, с их помощью дедушка и начал выстругивать ложки самых разных размеров. Затем он их покрыл олифой и специальным лаком  и они получились почти как магазинные. Часть ложек и разделочные доски мы с братом Димой раскрасили. Вот какая получилась красота!

   

Дед раздавал эти ложки всем соседям и знакомым. Все были очень благодарны!
     Но это далеко не всё, что просят его изготовить.Одно из самых любимых увлечений дедушки - это плетение корзинок из ивовых прутьев. Корзинки у него получаются разных форм: овальные, круглые, с ручками и без. Размером они тоже разные от самых маленьких для хранения разных мелких вещей, до огромных, куда помещается до 10 ведер картошки (дед называет их "колостные"). Этому ремеслу он научился еще в юности и теперь с удовольствием учит нас. 

 

 

 

Рогожный промысел в  семье моего деда Синицина Анатолия Григорьевича

Моя мама Надежда Анатольевна родом из села Кочкурово Починковского района. Сейчас в этом селе никто не занимается  рогожным промыслом. Единственные сохранившиеся станки для ткания рогожки находятся в школьном музее и сельском доме культуры, а раньше село Кочкурово было один из самых крупных центров по тканию рогож в нашей области. (см. раздел сайта «Рогожный промысел»)

 

Дедушка  Анатолий рассказывает нам с братом о наших предках

Мой  дед Синицин Анатолий Григорьевич 1949 года рождения очень хорошо помнит то время, когда практически  в каждом доме ткали рогожу. По его воспоминаниям детей приучали к этому производству с самого детства. Зимой дома ставили ткацкий станок и вся семья ткала рогожу. Сначала детям давали работу попроще: продевать мочало в берда и связывать при этом концы мочал, а когда они с братом подросли, то родители стали  давать им «задание» выткать определенное количество метров рогожки. Было довольно тяжело, хотелось спать, так как школу никто не отменял, и уроки нужно было успеть сделать. Поэтому ткали до позднего вечера. Осложнялось все тем, что электричества на то время в селе не было, всю работу производили при свете керосиновой лампы. Если керосина был дефицит, то и вовсе обходились светом лучины (тонко наструганными березовыми щепками). В доме был постоянный запах лыка (липовой коры) от хранящегося сырья и готовой рогожки. Работали с Покрова (14 октября) до начала в колхозе весеннего сева. Детей старались сильно не нагружать. Поэтому на помощь приходили бабушка Наталья и бабушка Матрена. Они на зиму переходили жить к детям: свои дома были плохонькие, в зиму толком не натопишь, а этот дом был новый, большой, липовый. Вблизи села Дубитель были огромные липовые леса, деревья рубили,  обдирали лыко, а деревья выписывали колхозникам в счет трудодней. Мой прадед Григорий Николаевич 1918 года рождения, фронтовик - артиллерист, прошедший всю войну и вернувшийся в родной колхоз «Красный пахарь» работал в бригаде плотников, поэтому свой дом он срубил и отделал сам. Со своей бригадой он работал и на рубке леса в Дубителе, куда каждый колхоз по разнорядке должен был посылать рабочих. За работу им платили не деньгами, а лыком. Если не хватало, то можно было купить у торговцев. Затем  они вымачивали его в небольшой речке Прудок, протекающей позади их огорода, там делали специальную запруду. А из получившегося мочала они и ткали рогожку. Еще это мочало его бабушка Наталья  вываривала в кипятке и получались хорошие банные мочалки.

 

Дедушка Анатолий с родителями и старшим братом  1954г.      Прадед Григорий (в центре) с боевыми друзьями август 1944г. 

По признанию самого дедушки ткали он с неохотой, к тому же бабушки его как младшего из детей жалели и чаще заставляли вслух читать им сказки из книжек, чем работать. Затем, когда готовую рогожку сдавали заготовителям,  в доме появлялся достаток, хватало и налоги заплатить, и одеться получше.

В конце 60- х годов прошлого века спроса на рогожку не стало, трудно стало с сырьем, липовые леса все вырубили.  К  тому же в это время в колхозе крестьянам стали платить небольшие, но деньги, да и ко всему перестали отпускать зимой «в неоплачиваемый отпуск», а  находили работу на фермах или зерновом складе. Промысел  постепенно угас. 

Бабушка и дедушка делятся своими воспоминаниями

Теперь такой станок можно найти только в музее